Всё под контролем

Протоиерей Александр Князюк — пронзительно о том, как сериал «Метод» натолкнул его на мысли о зыбкости морального здоровья. И о Том, кто Единственный способен нас уберечь

У вас бывало такое — смотришь кино про жутких маньяков, а впечатление, будто про тебя? Довольно странное ощущение… Странное, но не жуткое. Именно не жуткое. Я бы даже сказал — созидающее, мотивирующее, по‑хорошему интригующее. Да, кино может лечить, по крайней мере может помочь обнаружить болезнь, заострить внимание на проблеме. Или, лучше сказать, «поломке», которая произошла в тебе лет так «-надцать» назад, и ходишь ты с тех пор весь такой хороший — улыбаешься прохожим, греешь, сияешь. А потом вдруг на пике личной славы, в шуме оваций и похвал обнаруживаешь себя в холодном поту, неожиданно осознав, что на самом деле ты такой хороший только потому, что… больной.

Просто когда‑то давно в тебе что‑то сломалось. Поломка вызвала ложный программный старт — паническое бесконтрольное забрасывание «добрыми делами» всех и вся, до полного самоуничтожения. Трагичней всего как раз не это. Есть и другие поломки — на уничтожение других. Ведь, согласитесь, приходить в себя в момент переживания ложной славы куда безобидней, чем пересекать границу между бредом и реальностью с окровавленным ножом в руке. Вы до сих пор думаете, что у вас всё под контролем? Я посмотрел детективно-психологический триллер «Метод» и задумался над этим.

Мир маньяков, серийных убийц, преступников-психопатов и мир здравомыслящих граждан, «белых и пушистых» семьянинов, передовиков-заводчан, креативных педагогов и молодёжных лидеров — границы между этими мирами в проекции главного героя фильма следователя Родиона Меглина приобретают размытый характер. Стираются грани между здравым рассудком и умопомрачением, между контролем эмоций, чувств, желаний и маниакальными припадками.

Каждая новая захватывающая история сериала «Метод» основана на реальных событиях, только Меглин и его ассистентка Есения — вымышленные персонажи. Для кого‑то такое кино всегда будет лишь аттракционом, а для кого‑то — переживанием момента истины или хотя бы первым шагом на пути к нему.

Маньяки — кто они? Самый простой ответ — это люди, которыми обладает мания чего‑либо. У вас, кстати, есть какая‑нибудь мания? То, что заставляет порой действовать вопреки здравому смыслу, элементарному инстинкту самосохранения или вопреки моральным устоям и голосу совести.

Сколько среди нас тайных алкоголиков и наркоманов, семейных диктаторов, скромных тиранов, застенчивых садистов, сексуальных извращенцев и радостных жизнелюбов с суицидальными мыслями? Каждый вечер после тяжёлого трудового дня мы расходимся по пронумерованным бетонным коробкам, зажигаем лампочки и мониторы, включаем звук и погружаемся в свою «матрицу», в свой мир, убегая от действительности, убегая от себя.

Сделаю музыку громче — я хочу заглушить голоса внутри. Куплю телевизор побольше — мне нужно чем‑то заменить то, что всегда перед глазами. Нужен кто‑то рядом, срочно нужен, потому что я не выношу самого себя… В очередной раз смерч несётся, разрушая всё на пути и всех, кому ты так убедительно шептал тихими вечерами «люблю!».

Бегство от себя. Вся жизнь — бегство от себя. Не согласны? Тогда побудьте в одиночестве без музыки, кино и интернета одну неделю.

1 4GaR7ztfUlSrkELKQPCvGQ-768x512

Когда замолкает всё вокруг, просыпаются монстры. Персональные, родные, выкормленные и согретые — они всегда здесь, внутри. Помните мир, каким вы осознанно увидели его впервые — прекрасный мир детства? Когда он был наполнен яркими красками — чистый и прозрачный, всегда новый и интересный, монстры уже толпились на подступе к нему. Прятались в ветвях деревьев, под которыми мы играли в мяч, ютились в тёмном углу в по‑новогоднему украшенной комнате. Из подвальных расселин наблюдали за нами, когда мы возвращались из школы, поджидали во мраке отсыревших за зиму подъездов.

У них была стратегия, многовековой опыт и иммунитет. А у нас — мечты, безобидные и светлые. О том, что папа всегда будет с мамой. Что каждый прохожий — потенциальный защитник. Что доброту и любовь нельзя отравить, поэтому мы так искренне влюблялись в детском садике и школе.

Но из мира взрослых монстры беспрепятственно просачиваются в мир детства — тихо, незаметно, непринуждённо. Входят в доверие, приживаются, а потом прячутся и начинают свой диктат. Некоторые обретают власть настолько всепоглощающую, что порождают новых мучителей и тиранов. Но, как сказал Меглин: «Все мы немножко монстры и немножко люди». Различие лишь в мере поломки и количестве захваченных бесами территорий нашего сердечного пространства.

Большинство из нас никогда никого не убьёт. Большинство из нас не совершит кровавых преступлений. Но скольких мы будем «убивать медленно»? Скольким заложим бомбу замедленного действия на нелюбовь и неуверенность в себе, на тиранию, садизм, сексуальные проблемы, закомплексованность, психические патологии, суицидальные наклонности? Скольких мы можем поломать? А может, уже поломали… Неосознанно, как у Меглина: «Вы говорите “всю мою сознательную жизнь”. Но это неправда. Говорите лучше — всю мою бессознательную жизнь».

Нам кажется, что всё под контролем. Кажется, что всё на ладони — наши дети, родители, любимые, родные, близкие, друзья, враги. Потом в один прекрасный день школьник-старшеклассник приходит домой и выпускает в себя пулю из отцовского охотничьего ружья. Интеллигентная семья — никаких скандалов, никаких видимых проблем, но факт остаётся фактом: парня больше нет с нами. Никто не знает почему, но причина же есть.

Знаю случай, когда девочка-подросток периодически устраивала теракты — травила себя таблетками, чтобы снова попасть в инфекционное отделение к врачам и медсёстрам. Она говорила, что в больнице с ней все общаются и дружелюбны, а дома — только деньги, подарки, всевозможные развлечения, но только не внимание родителей. Любовь ведь нельзя купить. И продать не получится.

Таков наш мир — безобидных, порядочных, успешных, незапятнанных, многоуважаемых, милосердных и жертвенных. И оказалось, что быть просто хорошим человеком недостаточно. Нужно быть сознательным хорошим человеком. Вот почему важна рассудительность — без неё жизнь превращается в сюжет «Ночного Дозора», где размыты грани между светом и тьмой, добром и злом, созиданием и разрушением. Ведь так бывает, что даже любовью и состраданием можно задушить, подчинить, стеснить, разрушить.

Ежедневно создающие глянцевую обложку счастья, уверенности в себе и сострадания, без Бога мы ломаемся дальше и ломаем других. Такова участь «цивилизованного» порядочного общества: играть в хороших людей. И выносить приговор плохим.

14102729 r1045346cmod-768x1025

Что тут говорить, сам Меглин нарушал закон — убивал кровавых преступников, понимая, что жизнь маньяка бесконечно мучительна как для окружающих, так и для него самого. Хотя некоторые — и это был особый круг его общения — находились в постоянной борьбе с искушением, потребляя литрами крепкий алкоголь, ежедневно сжигая чучела, выцарапывая глаза на фотографиях одноклассников. Безжалостная борьба с самим собой.

Я задумался над этим и понял, что подвиг — это неравное противостояние тому, чего так сильно хочется. Не воровать — не подвиг. Не убивать — не подвиг. Не насиловать — не подвиг. Подвиг — не убивать, не воровать и не насиловать, когда очень хочется убить, украсть и изнасиловать. Даже маньяки могут быть подвижниками, равно как и многие порядочные с виду граждане на поверку оказываются теми ещё садистами.

Серийных убийц всегда либо казнили, либо давали пожизненное. Такова историческая практика. И это, скорее всего, справедливо. Но ведь жертвы психопата больше не вернутся в отцовский дом, к своим любимым, родным и близким — разве возможна здесь справедливость?

Тем не менее такие приговоры в чём‑то созвучны с ветхозаветной идеей отношения Бога и человека. Когда человек переступал грань, за которой он уже не мог исправиться, Господь останавливал его земное бытие, ведь дальше было бы только хуже. Своими делами человек обрекал себя на необратимый процесс деградации, и единственным выходом оставалась смерть.

Мотив Бога — любовь. Разве может быть иначе? Пока в тебе есть ещё немножко человеческого, лучше сейчас пересечь границу между видимой стороной жизни и вечностью, чтобы сохранилась хоть одна, пусть и незначительная, зацепка — причина, чтобы тебя оправдать. В конце концов отраднее будет земле Содомской и Гоморрской в день суда (Мф. 10,15), нежели официальным представителям ветхозаветной религии. Это мы знаем, потому что Бог нам открыл. Но мы не знаем об участи маньяков и их жертв в день Суда, об участи толпы, которая вершила справедливость, поднимая «морального урода» на вилы.

Просто есть ещё кое‑что, что Бог открыл нам однажды, и с этим, если вдуматься, большинству из нас очень сложно смириться. Он любит всех безмерно одинаково. Или как говорил отец Александр Мень: «Бог любит каждого больше всех».

«Но почему должны страдать невинные дети?» — возмутитесь вы. Не знаю. Я многого не знаю и чем больше живу, тем меньше остаётся того, в чём я разбираюсь. Но точно знаю, что все ответы есть у Бога. В Его бесконечной сокровищнице щедрот собрано самое лучшее — для всех. Лучшая судьба, лучший исход.

Самое лучшее, что осталось у нас — вера. В конце концов тех, кто там, в вечности, гораздо больше, чем оставшихся здесь, и мне почему‑то кажется, что они пристально смотрят сейчас на все наши проблемы и улыбаются.

P. S. Тихими летними вечерами, ещё в мою подростковую бытность, я частенько сидел на бабушкиной веранде и слушал свой китайский двухкассетный магнитофон. Как водится, перематывал на любимые песни карандашом. Одна песня группы «Кино» мне как‑то пришлась по душе, зацепили слова: «В нас ещё до рожденья наделали дыр, и где тот портной, что сможет их залатать?».

Тогда я не мог понять, что конкретно имел в виду автор, но с годами песня приобрела для меня несколько другой оттенок. Такое впечатление, будто впервые эти слова прозвучали не в конце 1980‑х, а на заре истории, и сказал их не кто иной, как Каин, сын Адама, рождённый вне границ райского Эдема. Именно с Каина начинается история человеческих поломок, хронических и трагических. Именно в мир Каина попали первые монстры.

Но Портной всё же нашёлся, и Он залатал эти дыры — только не нитками, а потоками Своей Крови. Его ещё называли Сыном плотника, потому что Он помогал Своему земному отцу в изготовлении замечательных изделий из древесины. Но одно Дерево Он всё же приберёг для других нужд и посадил его в самом эпицентре пустыни человеческих сердец. Древо Жизни — прокажённые, не проходите мимо!

Протоиерей Александр Князюк
Источник