Синодальный отдел по делам молодежи УПЦ

Чувство красоты — это то, что дано от рождения, или его можно самому воспитать в себе? Бывают ли некрасивые иконы, храмы? Зачем вообще уделять красоте столько времени? Отправляясь на поиск ответов, обратимся за помощью к опытному проводнику.

В каком то интервью я уже говорил, что красота для православия имеет важнейшее значение.

Меня всегда поражало, как в Библии описывается творение мира. И увидел Бог, что это хорошо (Быт. 1, 21) на церковнославянском — се́ добра́ зѣло́, то есть всё очень красиво. Только представьте, Господь, Который всемогущий, всеведущий, всё объемлет и всё знает, Сам с удивлением обнаружил, что сотворенное Им поистине прекрасно. Действительно, результаты Божиего труда вызывают восхищение. Будь то рыбки Красного моря, или норвежские фьорды, или крымские горы — всё «добро зело». И раз Господь создал такую красоту, наверное, Он хочет, чтобы и мы, Его образ и подобие, тоже в этом мире творили прекрасное.

Для меня видеть красоту является отдыхом. Например, когда есть свободное время, в воскресенье вечером стараюсь обязательно погулять по старым районам Киева. В прочие дни тротуары, как правило, заставлены припаркованными машинами, а в выходной, когда учреждения закрыты, можно побродить по красивым пустынным улицам, посмотреть старинную архитектуру, полюбоваться работой создавших её гениев. Меня это радует, утешает и успокаивает.

Как научиться видеть вокруг себя прекрасное? Думаю, кто то должен это тебе показать и передать. В подрастающем, маленьком человеке чувство красоты должно воспитываться родителями и окружающими. Ведь ребёнок зрительно получает огромный объём информации, и интерес его нужно сфокусировать на том, что по настоящему красиво и достойно внимания. Причём не только в отношении архитектуры, живописи или окружающей природы, но и в том, что касается хороших книг, хороших стихов, хорошей музыки.

Я благодарен своим родителям за то, что они практически всегда брали меня с собой в поездки. Сейчас понимаю, что для молодых супругов отпуск — это в том числе редкая возможность побыть вдвоём, оставив детей на бабушек и дедушек, однако наша семья путешествовала вместе. Отец был военным, поэтому мы имели возможность отдыхать в самых красивых местах по всему Советскому Союзу. И в каждом городе родители стремились посетить со мной все достопримечательности, все музеи, достойные внимания, старались, чтобы я увидел всё самое прекрасное. Причём делали это совершенно ненавязчиво — не так, что смотри, вот эта картина красивая, а эта нет, — но просто обращали моё внимание на то, что хорошо с точки зрения красоты. Когда в течение длительного периода тебе всё время даются какие то маркеры, постепенно из окружающего хаоса ты учишься вычленять самое красивое. И если приучить себя мыслить так, это уже входит в привычку.

Кстати, сейчас хаос особенно заметен в Киеве. На столичном контрасте хорошо видно, где красота зачастую соседствует с безобразием. В последние десятилетия город активно застраивается, старые дома разрушаются, а на их месте появляются безликие стекляшки. И когда видишь прекрасные строения ХІХ века, спроектированные хорошими архитекторами, а между ними торчит бездарное творение нынешних умельцев, это сразу бросается в глаза. И наоборот, часто бывает, что в перспективе улицы — уничтоженной не фашистами, не какими то варварами, а так называемыми киевлянами, — сохранился один дом, этот шедевр буквально приковывает к себе взгляд, оставаясь отрадным пятнышком на фоне остальной отвратительной жути.

Ещё я рано стал интересоваться иконами. Опять же потому, что у нас дома всегда на видном месте висели иконы. Недавно в интернете видел фотографию квартиры одной из советских актрис, ещё 1980 х годов, и среди книжных полок там была отдельная полка с иконами. Кто то прокомментировал, дескать, вот человечище — в советское время не боялась держать в доме иконы. Но надо сказать, что в 1980 х, когда закончился период жёстких гонений на Церковь, иметь у себя иконы было даже модно.

Представьте, мой отец был коммунистом, одно время даже парторгом полка, то есть достаточно плотно задействован в партийной работе, и то у нас в доме всегда висели образа. Да, перед ними не совершались утренние и вечерние молитвы, они просто были, как дань моде, но тем не менее все прекрасно понимали, что это святыня, и относились к ним с благоговением. Так что я с детства знал, что это ценно, часть нашей культуры, семейная реликвия, перед которой молились наши предки и которую хранит наша семья. И когда к нам в Киев приезжали гости, или мы бывали на родине своих предков на Севере, всегда обязательно посещали храмы, причём как преобразованные в музеи, так и действующие.

Помню, однажды отца отправили на длительные курсы в Подмосковье, и мы с мамой на три дня поехали к нему. Один день из трёх посвятили тому, чтобы посетить Троице-Сергиеву Лавру. Это тоже показатель — потому что можно было рвануть, скажем, в Москву, в ГУМ на шопинг: Москва в то время снабжалась лучше, чем другие города Советского Союза, и люди стремились приобрести то, что больше нигде нельзя было купить. Но мы поехали не в ГУМ, а в Лавру.

Что интересно, даже приложились к мощам преподобного Сергия. Отец, поскольку был в форме, в храм не пошёл — это даже не обсуждалось, а мы с мамой зашли внутрь и приложились. Помню сумрак Троицкого собора, очередь к преподобному Сергию... Вообще вся эта красота, вид Лавры, который внезапно открывается, когда идёшь от железнодорожной станции, очень мне запомнились. Как раз была зима. С горы, на которую ведёт дорога от электрички, дети катались на санках. Мы с мамой тоже несколько раз съехали вниз на какой то картонке. Даже отец разок прокатился. И для меня до сих пор остаётся ярким впечатлением эта удивительная красота — когда идёшь, и вдруг как на ладони оказывается перед тобой сказочный Китеж-град — Троице-Сергиева Лавра.

Ещё помню, что в Киеве обязательно раз в году мы бывали в музеях русского, западного и восточного искусства. Вроде бы и экспонаты одни те же, но хотелось освежить в памяти экспозицию, увидеть вновь эту красоту.

Так вот ненавязчиво, штришками, всё это во мне формировалось. Как апостол Павел говорит, что он был как некий изверг, наименьший из апостолов, и только благодатию Божиею есть то, что он есть (1 Кор. 15; 8, 9, 10), так и я, обычный мальчишка с Борщаговки, благодаря родителям получил максимальное представление о красоте. Уже в дальнейшем я сам достаточно много ездил и в поездках обращал внимание, что, как, где сделано. Впоследствии этот опыт пригодился, когда пришло время восстанавливать из руин Ионинский монастырь.

Но что если так сложилось, и родители не воспитывали эстетический вкус? Прежде всего стоит определиться, понять для себя, нужно ли тебе дополнительно развивать любовь к прекрасному, или вполне устраивают те познания, которые уже есть. Определить, правильно ли ты понимаешь красоту, можно, посещая, например, музеи. Практически в каждом городе они есть — попробуйте регулярно туда ходить. Понаблюдайте за собой: какие картины вам нравятся, поищите информацию об этом художнике, посмотрите другие его работы. Если радует глаз памятник архитектуры, узнайте, кем и когда он был создан, в каком стиле, в какую эпоху, влияние каких стилей испытал. Всё это необходимо для того, чтобы хотя бы знать о красоте. Потому что если стремиться к знаниям о ней, рано или поздно вы научитесь её чувствовать.

Ведь искусство не существует в каком то «чистом» виде. Оно всегда создаётся под влиянием предшественников, и если говорить о церковной сфере, о сакральном, о возвышенном, то каждому человеку вполне по силам воспитать в себе понимание, какой должна быть церковная красота. Начать, опять таки, можно с того, чтобы читать, интересоваться, исследовать общепризнанные и известные шедевры, которыми восхищаются все. Это камертон, по которому нужно себя настраивать.

Допустим, если нравится икона Троицы преподобного Андрея Рублёва, если вдохновляет творчество византийского иконописца Мануила Панселина, архитектура древних храмов, церквей украинского барокко, это будет свидетельством того, что вкус уже сформировался. Если пока всё это не вызывает особенного интереса, тогда есть смысл почитать подробнее об истории создания того или иного шедевра, чтобы приобщиться к тому, что мы называем православной культурой.

И это не только православия касается. Если хочешь привить себе любовь к литературе, нужно читать хороших авторов. Не детективы в мягких обложках из привокзальных киосков, а Толстого или Достоевского. Если хочешь научиться понимать музыку, то на творчестве группы «На-На» это вряд ли получится сделать — придётся обратиться к Чайковскому и Рахманинову.

И в церковном искусстве можно научиться понимать, как правильно, как должно быть, если обращаться к той эпохе, которая создавалась действительно церковными людьми и имела глубоко церковные корни. Почему при всей лютой ненависти безбожников даже закрытые храмы не были полностью уничтожены? Потому что это настоящие шедевры. Чем в отношении архитектуры или живописи может гордиться, допустим, XVIII век? В основном сакральным искусством. Что осталось с XVII века? — Опять таки, сакральное искусство. И чем дальше вглубь веков, тем очевиднее, что всё, чем может гордиться наша страна, это только то, что создано Церковью.

К сожалению, современные храмы зачастую в эстетическом отношении бывают достаточно отталкивающими, если сказать мягко. Меня часто удивляет, что священники и архитекторы, которые строят новый, большой, дорогой храм, воплощают в жизнь какую то отвратительную безвкусицу. Так и хочется спросить: простите, вы в Киеве бывали, Лавру, Софию видели? Видели другие сохранившиеся храмы? Почему не можете так построить? Почему обязательно нужно выпендриться, отгрохать что то несуразное с куполами едкого, выжигающего глаз цвета? Вы можете себе представить, чтобы София Киевская была покрыта таким отвратительным золотом, или стены Успенского собора Лавры окрашены гадкой краской бирюзового цвета? Такого вы не увидите нигде в древних святынях, которые дошли до нашего времени. Почему тогда считаете себя вправе говорить новое слово в архитектуре, в иконописи, совершенно не ориентируясь на уже существующие прекрасные наработки? По-моему, никакого оправдания этому нет, и это тот самый случай, когда дело Божие делается с небрежением. Или с гордыней. В церковном искусстве, архитектуре, как и в церковной жизни в целом, не Церковь должна идти за миром, который во зле лежит, и пытаться соответствовать любым, малейшим веяниям, а мир должен взирать на Церковь. И приходя из мира, каждый человек должен вести себя по церковному, а не заставлять Церковь жить по мирски. Но как бы ни выглядел в эстетическом отношении храм, всегда надо помнить, что Христос везде Один и Тот же. И Евхаристия одна и та же. И если на убранство храма мы повлиять никак не можем, то в наших силах постараться создавать красоту хотя бы у себя дома. Каждый из нас может окружать себя если не образами, написанными хорошими мастерами, то по крайней мере репродукциями икон, которые создавались святыми, и пред которыми молились святые. Чтобы, взирая на них, воспарять умом к Тому, Кто всё сотворил «добро зело».

Архиепископ Обуховский Иона
Источник