Синодальный отдел по делам молодежи УПЦ

Горловскому классу духовного пения, который воспитывает будущих певчих для православных храмов, в этом году исполнилось пять лет. Учебный процесс не прекращался даже во время боевых действий в городе. Сейчас класс, который в прошлом году переехал в музыкальную школу № 2, набирает новых учеников

Мы продолжаем разговаривать с людьми, посвятившими себя делу воспитания юных талантов, о их непростой, но интересной работе.

В духовном пении важна не столько техника, сколько сердце

Протоиерей Роман Бондаренко, духовник класса духовного пения:

— Отец Роман, как получилось, что вы стали духовником класса духовного пения?

— В нашей духовной жизни всё промыслительно, и в жизни священника тоже. По благословению владыки Митрофана я стал духовником этого класса. Не знаю, сыграло ли роль то, что я в своё время был регентом, но — так случилось, что выбор пал на меня.

Я родом из Славянска, долгие годы был прихожанином храма Святого Духа, что на Соборной площади в центре города. Ещё мой прапрадедушка пел в хоре Троицкого собора (он был разрушен в 70-х годах прошлого века, храм Святого Духа построен на его месте). Сначала я ходил туда с другом, ныне протоиереем Тихоном Фоменко. Потом уже сам. Мы создали там мужской хор, трудились по мере сил своих. Все были довольны, и я сам очень тепло вспоминаю то время.

— У вас есть специальное музыкальное образование?

— Это скорее призвание. Я учился в музыкальной школе по классу аккордеона. В годы учёбы в духовном училище и семинарии трудился в сфере духовного пения. Эти учебные заведения дали мне намного больше, чем музыкальная школа.

— Какое место в вашей жизни занимают церковное пение и пение обычное?

— Конечно, церковное пение занимает в моей жизни большое место. В какой-то мере его можно назвать традицией нашей семьи. От своего прадеда я узнал о том, что мой прапрадед в дореволюционные годы пел в соборе. Моя мама пела в сельском храме. Так что моё увлечение церковным исполнительским искусством не случайно.

— Что в церковном пении кажется вам наиболее важным? На что вы прежде всего обращаете внимание, когда исполняете эти произведения?

— В духовном пении, мне кажется, важна в первую очередь даже не чистота исполнения, а сердце. Поэтому простота пения в сельском храме не вызывает ироничную улыбку, если вдруг проскальзывает какая-то неточность, но вызывает улыбку тёплую. Понимаешь, что люди поют не «от образования», но сердцем, что они поют Богу.

— Как вы налаживали отношения с детворой из класса духовного пения? Удалось найти общий язык? И понимают ли дети, кто такой духовник?

— Думаю, что они понимают, кто такой духовник, но дело том, что наши отношения строятся не так, как это обычно бывает у духовника и его духовных чад. Я прихожу к детям на праздники, посещаю их, когда есть время, и в первую очередь стараюсь их поддерживать. Это заключается не в наставлениях, я просто стараюсь быть рядом, помогаю раскрыть их возможности именно во время пения. Ведь рассказывать о духовной жизни — это одно, а вот воспользоваться таким «инструментом», как духовное пение, это совсем другое. Теория и такая эксклюзивная, я бы сказал, практика — совсем разные вещи. И они дают разные плоды.

— Расскажите подробнее о своей эксклюзивной практике!

— Духовное пение — вообще особенное. Помните слова псалмопевца Давида из Псалтири: «Пою Богу моему, дондеже есмь» (Пс. 103:33)? Каждый человек может петь, и суть в том, чтобы свой голос сплести с голосом Божьим.

Не всегда важно, получится ли у наших учеников в дальнейшем петь в церковном хоре. Не обязательно это будет конечным результатом, не у каждого получится стать регентом, уставщиком, певцом на клиросе. Для нас самое главное, чтобы дети через эти занятия стали лучше, ближе к храму, стал более открытыми и светлыми. Над этим мы и трудимся гораздо больше, чем над теорией.

С детьми всегда работает простота, невычурность, искренность общения. Если подходить к ним как учитель, то, думаю, я не добьюсь никаких результатов. У них и так вокруг одни учителя. А вот стать им старшим другом или советчиком — конечно, не переходя разумных границ — хотелось бы.

— Не бывает ли у них страха или зажатости перед человеком в рясе?

— В классе духовного пения есть дети, которые долгие годы ходят в храм, и те, кто ходит редко и очень далёк от церковной жизни. В любом случае, священник для них — часть их жизни. Есть ученики, которые относится к священнику панибратски — таких приходится наставлять, объяснять, кто такой священник и как следует к нему относиться. А тем, кто слушает, открыв рот, что говорить? — им нужно душу открывать! Чем и занимаемся.

— Получается? Некоторые люди сетуют на то, что нынешнее поколение чёрствое, равнодушное. Действительно нынешние дети не такие, как мы?

— Думаю, что, конечно, поколения отличаются друг от друга. В одни времена людей больше учат трудиться, в другие — смотреть телевизор или сидеть за компьютером. Люди меняются даже в течение своей жизни, что говорить о десятилетиях или веках. Но я приведу наглядный пример. Когда я был на отчётном концерте, посвященном Рождеству, я с удовольствием слушал детей. Понятно, что там уровень не консерватории или ещё какого-то высокого учебного заведения, но дети поют сердцем, им это нравится!

Я посмотрел на радостные, даже восхищённые лица зрителей — это родители, родственники — и увидел, что они довольны, даже счастливы, что детям нравится, что они учатся Закону Божьему, учатся петь Богу. Я был очень тронут искренним отношением родителей. Они горят всем этим! И дети тоже. И это самое главное — чтобы в сердцах у них горела свечечка. Может быть, не всегда учёба идёт так быстро, как нам хотелось бы, но движение вперёд есть, и есть неравнодушие. Это главное.

— Насколько вам представляется важным развивать детей музыкально? Каково место пения и музыки в жизни ребёнка?

— Глубоко уверен в том, что музыкально развивать ребёнка крайне важно. Мы привыкли к тому, что образование — это математика, физика, языки. Но без музыки, когда мы переживаем её, когда она проходит через наши сердца и, по сути, меняет нас — нельзя. Ребёнок может выйти из школы с большим багажом знаний, но они забудутся через несколько лет, когда он перестанет ими пользоваться. А то, что проходи через наши души и сердца, никуда не пропадает. И поэтому музыка, как и изобразительное искусство (иконопись), в Церкви очень важна. А если касаться духовного пения, которым я очень много занимался и занимаюсь сейчас, то для меня лично это сфера совершенно особая. Это труд с Богом и для Бога.

— Были у вас какие-то интересные случаи или запоминающиеся моменты, связанные с детьми?

— Даже не знаю. Помню, когда пришёл в первый раз, без предупреждения, там была самая младшая группа, от пяти лет. Кто-то ещё буквы не выговаривает, кто-то читает с трудом — но они уже занимаются! Меня это так поразило! Я там совсем недолго пробыл, пообщался, они показали, что умеют петь — кто-то третий антифон спел, девочка одна — песню про мир. Дети — очень искренние. И я был очень рад тогда их настоящему, живому отношению к учёбе. Это была встреча с настоящим.

— Какие у вас как духовника класса духовного пения планы на будущее?

— Нам бы со средней скоростью двигаться дальше — и хорошо. Будем стремиться расти, достигать каких-то целей, учить их высокому, хорошему. Для меня главная цель — не их мастерство или успехи в будущем, главное — чтобы они были хорошими детьми. Надеюсь, когда через несколько лет они выйдут из класса духовного пения, будут гораздо лучше, достойнее, выше духовно.

— Что пожелаете преподавателям класса и детям?

— И детям, и преподавателям хочу пожелать лишь удачных совместных трудов, чтобы преподаватели то, что умеют, могли в полной мере передать детям, а дети пропустили знания через себя. Желаю, чтобы учёба в классе духовного пения изменила их жизнь к лучшему.

Мы стали одной командой

Виктория Викторовна Масаженкова, руководитель хора:

— Виктория Викторовна, как вы стали преподавателем класса духовного пения? Чем вы занимались до этого?

— Я закончила музыкальное училище в г. Губкин Белгородской области, после чего работала в Школе искусств № 1 хормейстером в течение двадцати двух лет. Потом уехала работать в Москву, а когда вернулась в Горловку, работала в детском саду. Через некоторое время в Школе искусств освободилось место, и меня пригласили по старой памяти. Оказалось, что на тот момент там был открыт класс духовного пения. Дети мне понравились. Работа на духовном отделении была для меня новой, но очень интересной, потому что ранее я никогда не сталкивалась ни с чем подобным. На сегодняшний день я работаю в классе духовного пения уже три года.

— Приходилось открывать для себя что-то новое в мире православной жизни?

— Конечно! Я многому училась вместе с детьми. Например, петь на клиросе. Я имела опыт пения в храме, но теперь училась делать это вместе с детьми. Много было сомнений, переживаний, но мы справились, как мне кажется. Дети стали учить серьёзные произведения, вместе ходить на клиросную практику. Всё это очень ответственно, в результате и дети, и мы, преподаватели, очень дисциплинировались. Ведь надо встать рано утром, прийти на литургию, отпеть! Мы стали одной командой, и мне это очень нравится. К тому же, такой опыт благотворен для детей: они быстро развиваются в музыкальном плане. Петь а капелла многоголосие на клиросе — это очень серьёзно.

— Насколько важно, чтобы в жизни ребёнка присутствовала музыка, в частности — вокальное пение?

— Это не просто важно, это необходимо! К нам приходят дети не самые одарённые, но они хотят научиться славить Господа. Они дисциплинируют сами себя, получют образование, которое их к тому же воспитывает. Они осознают, что пение — это та же молитва. Наши дети становятся серьёзными, они понимают, что каждая нота — это их вклад в литургию. И они стараются петь чисто, ответственно, чтобы всё получилось. Даже дети, мало одарённые в этой области, вырастают в музыкальном плане.

— Что необходимо, чтобы ребёнок без ярких способностей преуспел в музыкальной сфере? Ведь некоторые родители могут просто сомневаться, отдавать ли к вам детей, если они не проявляют особых музыкальных талантов.

— Человеческий организм так создан Господом, что всё в нём развивается. Но это происходит при систематических занятиях. Если дети посещают сольфеджио, вокал, индивидуальные занятия по фортепиано, то у них сразу же всё начинает работать. Уже через полгода дети начинают правильно интонировать. А родители пусть не сомневаются: детей музыкальное образование развивает, это доказывает практика. Да, на первые полгода нужно набраться терпения, но потом детям уже и самим нравится петь, выступать, и звучат они всё лучше и лучше.

— Ваши ученики, заканчивая обучение в классе духовного пения, отличаются от учеников светских музыкальных школ?

— У учеников обычной музыкальной школы основу обучения составляют та же музыкальная грамота, те же ноты, что и у нас. Но наши дети изучают больший материал, у них идёт более глубокое музыкальное развитие. Да, мы учим и светские произведения, но параллельно изучаем и клиросный материал, поэтому репертуар у нас гораздо больше, богаче и разнообразнее, чем в музыкальной школе. Я убеждена, что самое лучшее пение — это пение а капелла, в нём проявляется профессионализм. И у детей — в том числе.

Я восхищаюсь своими детьми, их стойкостью и выносливостью. Старшие ребята практически все уже поют на клиросе, участвуют в службах по мере их возможностей. 15-16 учеников стабильно стоят в субботу на литургии, практикуются. Мы берём и малышей — всех, кто справляется. Есть такие дети, кто не очень хорошо поёт, но очень хочет петь в церкви — таких мы берём слушать пение профессиональных певчих. И даже преподаватели по вокалу говорят: как только ребёнок пошёл на клирос, он намного лучше и увереннее начинает петь. Думаю, наш класс идёт в правильном направлении, поскольку духовное пение очень помогает в музыкальной школе.

— Как слушатели воспринимают духовные произведения на концертах?

— На концертах очень хорошо слушают духовные произведения, стоит идеальная тишина, когда дети поют. После последнего концерта одна из преподавателей сказала: «Так хорошо, как будто я в храме побывала!»

— Какие ещё произведения составляют репертуар детей? Кто его формирует?

— Репертуар формирует жизнь. Мы поём на Рождество, день святого Николая, Новый год, Восьмое марта, 9 Мая. Дети поют о мире, маме, родине, дружбе. Мы участвуем в конкурсах между музыкальными школами. Есть у нас и шуточные песни. Репертуар разнообразный.

— Что вы считаете своим преподавательским достижением? Ведь каждый преподаватель к чему-то стремится в своей работе.

— Моё первое достижение — то, что работаю со столь большим количеством мальчиков, такого опыта у меня никогда не было. Второе — то, что мы пришли к четвероголосию. Я с таким материалом ещё не работала!

Третье — наконец-то я вырастила своих первых басов. У ребят уже прошла мутация голоса, и сейчас уже слышно, как красиво они ведут басовую партию, на которой держится всё пение в хоре. Я ими просто любуюсь! С каждым годом они становятся всё более покладистыми, умными, терпимыми к нашим замечаниям и к шкодливости младших мальчишек. К слову, они помогают нам воспитывать следующее поколение хористов.

— Есть какие-то секреты, которые помогли вам воспитать их такими?

— Всё идёт от детей. Они заряжают нас своей ответственностью, старательностью. Рано утром приходят на клирос, никто не ропщет. Я смотрю на них и просто любуюсь: как они внимательно смотрят в ноты, читают… Я не верю, что в их головах может зародиться что-то плохое, раз они уже сейчас так ответственно трудятся во славу Божью! То, как дети всё понимают и стараются — это просто подарок. Да, конечно, есть ещё погрешности, есть над чем работать, но идеально и не может быть.

Ещё — низкий поклон нашему владыке Митрофану, который организовал эти классы, и благодаря которому мы смогли сохранить класс духовного пения, несмотря на войну, когда половина детей разъехалась. На сегодняшний день класс держится очень стабильно, редко когда дети оставляют обучение.

Вообще, у нас очень хороший и дружный коллектив, который составляют замечательные музыканты. Хочется поблагодарить за всё и нашего концертмейстера Яну Зигмундовну Ильину, и куратора Александру Павловну Хайрулину, которая следит за духовным развитием детей, решает все проблемы как учителей, так и учеников класса духовного пения. Это те люди, без которых мы не добились бы своих успехов.

— Насколько дети настроены продолжить служение в храмах? Вы беседуете об этом?

— Конечно, беседуем. И — конечно, они этого хотят! А некоторые мальчики у нас подумывают о том, чтобы в будущем принять сан священника.

Вообще — мы сами удивляемся, что получается брать планки всё выше и выше. Если бы не было такой отдачи со стороны детей, ничего бы не получилось. Порой на фоне войны, разрухи такая тревога в душе, а с ними поработаю — и всё меняется. Мы и посмеёмся, и порадуемся, и становится легко. Появляется ощущение профессионального не-одиночества, это очень важно.

Были у нас ошибки, были неудачи, но мы всё это терпеливо переживали, исправляли, становились профессиональнее, увереннее. Мне кажется, что мы все попали в нужное место в нужный час, поэтому так слаженно и радостно сегодня работается. Я уповаю на Господа. Он доверил нам этих детей, вручил их в наши руки, и мы стараемся всё это честно отработать во славу Божью.
Идёт набор в класс духовного пения на следующий учебный год.

Обучение бесплатное.

Заявление о поступлении можно подать до 26 мая в филиале ГМШ № 2. Вступительный экзамен будет проходить 28 мая в 12:00 в помещении БФ «Витязь» и 30 мая 14:00 в филиале ГМШ № 2. Те, у кого нет возможности сдать экзамен в эти дни, могут согласовать индивидуальный график по телефону.

Телефоны для справок: (066) 001-51-61, (071) 309-38-34.

Екатерина Щербакова