Синодальный отдел по делам молодежи УПЦ

Проектировщики глобального мира, судя по всему, решили использовать моду в качестве одного из сильнейших средств патологизации психики

Да, конечно, мода существовала всегда, но она скорее отражала процессы, происходящие в обществе, а не формировала их (скажем, необходимость пользования общественным транспортом вызвала в своё время некоторое укорачивание юбок).

С начала же 60-х гг., когда глобалисты заговорили о необходимости произвести в мире «сдвиг культурной парадигмы» и начали активно формировать культуру «рок-секс-и-рок-н-ролл», моду стали использовать в качестве тарана, пробивавшего бреши в массовом сознании.

Сперва шла раскачка контрастами: мини-юбки – макси-юбки; брюки-дудочки –широченные клёш; узконосые туфли – квадратные носы; облегающий силуэт – «мешок». Сначала перемены происходили довольно медленно, поскольку новая мода вызывала шок у старшего поколения, и общество порой активно сопротивлялось новым веяниям.

Вспомните хотя бы, сколько дебатов вызывали туфли на платформе или на высокой шпильке.

Но со временем мелькание кадров убыстрилось – и уже к концу 70-х гг. в иностранных журналах мод типа «Бурда» писали, что теперь мода может меняться даже в пределах одного сезона: скажем, в начале лета «писк» – платье в крупный горошек, а через месяц – в полоску.

Но всё же примерно до середины 80-х мода всё-таки соответствовала своему главному предназначению, которое состоит в том, чтобы людей украшать. И одежда проектировалась и подбиралась так, чтобы скрашивать и скрывать природные недостатки внешности.

Помните, ещё совсем недавно не только в модных, но и просто в женских журналах давались советы – как с помощью одежды замаскировать излишнюю худобу или, наоборот, избыточный вес, как визуально сузить слишком широкие плечи или расширить чересчур узкие бедра.

Конечно, и тогда встречались толстухи, которые напяливали мини-юбку, но они были посмешищем для окружающих. А родные старались образумить модниц с таким дурным вкусом.

Но ближе к концу 80-х стали появляться силуэты и фасоны, которые не могли украсить никакую фигуру, а делали облик нелепым, карикатурным, порою клоуноподобным (брюки со сборками на животе уродовали даже самых стройных девушек).

Женщины всегда заботились о том, чтобы живот скрадывался.

Отсюда – просторные народные сарафаны. Дворянки, следовавшие европейской моде, наоборот, затягивались в корсет. Но в любом случае демонстрировать большой живот считалось неприличным.

А тут даже худышка выглядела пузатой!

И вдобавок сужающиеся книзу брюки создавали впечатление огромного отвислого зада. Не дамские брючки, а мечта паяца!

Тогда же сделались популярными и совершенно несуразные мужские наряды. Например, красные брюки, рубашки с кружевными манжетами и гипюровыми жабо.

Кто-то может спросить: «Чем же такая одежда карикатурна? Что в ней клоунского? Жабо очень даже украшает».

И действительно, жабо – красивый элемент одежды. Но только женской, а не мужской!

«А как же графы, маркизы и бароны на балах?» – не унимается спорщик.

Но время графов, маркизов и дворцовых балов прошло. А современный мужчина, который приходил в жабо на работу или давился в перестроечных очередях, отовариваясь маслом по талонам, выглядел, прямо скажем, нелепо.

Нелепость же никого не украшает.

Вот и получается, что в моде 80-х уже достаточно отчётливо прозвенели сигнальные звоночки, ведь и карикатурность облика, и стремление походить на существо другого пола, да и анахронизм в одежде, – всё это психиатрические симптомы.

В последующие же годы в моде всё меньше оставалось смешных нелепостей и всё больше появлялось нелепостей откровенно безобразных, уродливых и даже пугающих. Высоколобые умники заговорили об эстетике безобразного, искусствоведы – об агонийных (от слова «агония») формах искусства.

Но мы не станем развивать агонийное искусствоведение – на то есть патентованные специалисты, получающие заграничные гранты. Мы лучше посмотрим на новейшую моду с точки зрения психопатологии.

Интересно, что бы сказали корифеи психиатрии, пройдясь по современным городским улицам, спустившись в метро, заглянув на молодёжную дискотеку?

Думается, Корсаков, Ганнушкин или Кащенко могли бы не устраивать свои знаменитые профессорские разборы для студентов-медиков в стенах психиатрических клиник, носящих теперь их имена.

Зачем извлекать больных из палаты и приводить в аудиторию, когда можно просто выйти на улицу?

Вот женщина – не просто полная, а с болезненным ожирением. Но она в обтягивающих, больше похожих на рейтузы брюках и в такой же облегающей майке.

Да, не прошли даром так называемые «fat-show», фестивали и клубы толстяков, в которых задавали тон звёзды эстрады, тоже, мягко говоря, не отличавшиеся худобой.

Сегодня на эту женщину никто даже не обращает внимания. Разве она такая одна?

Между тем, это яркий пример сниженной критики, сопутствующей серьёзным психическим заболеваниям.

Вот старуха – в джинсовой юбке, кроссовках и бейсболке с ярко-красным козырьком. Стиль девочки-семиклассницы.

Ганнушкин, наверное, квалифицировал бы это как старческое слабоумие.

Но сегодня за такой диагноз в сумасшествии обвинили бы самого Ганнушкина. Это ж так прекрасно, когда человек не помнит о своём возрасте и в 75 хочет выглядеть, как в 15! Значит, он молод душой, не унывает и верит, что у него ещё всё впереди…

А вот – всамделишные 15-летние. Он – в майке, которая всегда считалась атрибутом нижнего мужского белья. Голые плечи обезображены татуировками.

В ухе масса серёжек – по всему периметру ушной раковины. Осветлённые, как у женщины, волосы стоят дыбом.

Вид довольно кошмарный, но ещё уродливей выглядит девица.

Синими губами она напоминает покойника, чёрными ногтями на руках и ногах – того, кто не к ночи будь помянут, а выбритые на голове дорожки похожи на проплешины, которые бывают у страдающих трихотилломанией – очень тяжёлым невротическим расстройством, когда больные вырывают у себя на голове волосы, выдёргивают брови и ресницы.

Такое явное обезображивание своей внешности называется в медицине «порчей образа». Оно бывает при весьма серьёзных душевных расстройствах.

Но если полистать свежие журналы мод, становится понятно – КТО индуцирует безумие широкой публике.

Журналы причёсок будто издаются в помощь ведьмам – чтобы они смогли привести себя в надлежащий порядок перед полётом на шабаш.

Все представления о красоте волос вывернуты наизнанку.

Всегда ценились пышные, густые волосы. Теперь же, с помощью особых приёмов, создаётся впечатление, что на голове – три волосинки.

А сколько усилий тратил парикмахер, чтобы добиться аккуратной стрижки идеально ровной чёлки! Сейчас же модно стричь вкривь и вкось, сикось-накось.

Вдумайтесь в само слова «причёска».

Приставка «при» означает приближение. Волосы чешут, приближая их друг к другу и одновременно к голове. Теперь же модную прическу уместнее было бы называть «растрёпкой» – неровные патлы ещё и старательно хаотизируют.

Ну и, наконец, при самых разных модах на причёски никогда не оспаривалось, что волосы должны быть чистыми. Теперь их нужно специально засаливать и вдобавок превращать в паклю.

Неопрятность вообще сейчас поднята на щит.

Юбки с перекошенным подолом или даже в виде лохмотьев, прорехи на джинсах, специально, художественно порванные пятки на чулках, рубашки, торчащие из-под свитеров или нарочно застёгнутые не на ту пуговицу, обвислые футболки, трёхдневная щетина…

Но ведь неопрятность – тоже один из клинических симптомов. А если точнее – одно из важнейших указаний на шизофрению.

Психиатрическому больному-хронику свойственно забывать, застёгнута ли у него одежда, давно ли он мыл голову или брился…

– Да ладно вам пугать! – возмутится читатель. – Причём тут психиатрические хроники? Мало ли как люди выглядят, чтобы соответствовать моде?

Но нельзя соответствовать моде чисто формально.

Невозможно мазать губы синей мертвецкой помадой, и при этом оставаться доверчиво-радостным ребёнком.

Демонстративность, неряшество, уродство, непристойность моды диктует и соответствующий стиль поведения.

А стиль поведения уже прямо связан с внутренней сущностью человека.

Даже те люди, которые рабски не подражают моде, всё равно варятся в этом соку и постепенно привыкают к уродству как к новой норме.

Если бы великий Ганнушкин, которого мы оставили проводить воображаемый практикум на городской улице, увидел пьющую из горла пиво беременную женщину в короткой летней маечке, заканчивающейся прямо над огромным голым животом с кольцом в пупке – он бы вынужден был развести руками и признаться своим юным коллегам, что это – какое-то неведомое доселе, сложное, полисимптомное душевное расстройство.

Зато наши современники вообще никаких болезненных симптомов тут не наблюдают.

А что? Нормально! Надо же в чём-то ходить, когда жарко!

Живот голый? Подумаешь! Что естественно, то не стыдно.

Ну а про пирсинг в пупке вообще смешно упоминать. Это и декоративно, и, может, там какая-то точка акупунктуры в пупке полезная.

Да и потом, девушка, наверное, давно пупок проколола и просто забыла колечко вынуть. Замоталась – и забыла. Перед родами, сами знаете, сколько хлопот.

А пивко пускай хлещет на здоровье! Ребёночек тогда будет расти у неё внутри как на дрожжах…

Сколько веков люди помнили, что женщина, которая ждёт ребёнка, должна вызывать чувство благоговения, ибо прообраз её – Богоматерь!

И даже в безбожное советское время благоговение это ещё не выветрилось: «Будущая мать всегда прекрасна», с Мадонной сравнивали…

И вдруг – разом всё позабыли…

Прямо какое-то коллективное слабоумие получается, или, в переводе на язык психиатрии, деменция…

Но деменция эта во многом рукотворна. И законодатели мод занимают среди её творцов далеко не последнее место. Но на какую головокружительную, олимпийскую высоту подняты ныне представители этой профессии!

Кутюрье, которых раньше называли просто модельерами и модельершами, а ещё раньше –модистками, закройщиками и портными, существовали с незапамятных времен. И люди очень даже нуждались в их услугах (мы уже говорили, что одежда играла важную декоративную роль – особенно в жизни женщин).

Поэтому к советам модельеров прислушивались. Но их как-то не принято было спрашивать – какая экономика нужна государству, стоит или не стоит легализовать продажу наркотиков, есть ли будущее у клонирования человека и что целесообразнее: сохранить призыв в армию или перейти на контрактную службу.

Сегодня люди, диктующие миру моду на уродство, нередко выступают в качестве экспертов по социально значимым вопросам и люди, видя их выступающими по телевизору, невольно начинают верить и в навязываемые ими «новые эталоны красоты».

«Раз они такие великие, эти кутюрье, все про всё понимают, значит, уж в своём-то деле они наверняка академики! Где тут у нас делают пирсинг? Надо идти…»…

Ирина Медведева, Татьяна Шишова, клинические психологи
Источник