Синодальный отдел по делам молодежи УПЦ

Четвёртый день подряд встаю в три утра, а усталости — как ни бывало. Сказывается, конечно, близость моря и горный воздух, но главное, всё же, особый духовный подъём, вызванный благодатной монастырской обстановкой

Моя рыбалка на Афоне. Часть І

Моя рыбалка на Афоне. Часть 2. «Пока рыбалка только снится...»

День четвёртый. Мужчины тоже плачут

Четвёртый день подряд встаю в три утра, а усталости — как ни бывало. Сказывается, конечно, близость моря и горный воздух, но главное, всё же, особый духовный подъём, вызванный благодатной монастырской обстановкой.

Казалось бы, обычная служба, но каждый раз она другая. Как, впрочем, и у нас на приходах.

И всё-таки есть особенности. Вот и в это утро народу в дохиарской церкви собралось довольно много, но места хватило всем даже на стасидиях. Многие, особенно наши паломники по привычке стоят, хотя на Афоне, как и по всей Греции, в церквях созданы условия для того, чтобы в определённые моменты службы сидеть.

Богослужение проходит при слабом мерцании свечей и лампад самых разных форм и размеров. Есть здесь огромные паникадила из чистого серебра, но и они без электрических лампочек, только со свечами. Электричества в храме вообще нет, поэтому церковь освящается светом от свечей и лампад.

И в этом полумраке, при тихом свете и молитвенном пении братии можно услышать сокрушенное воздыхание паломников. Я не преувеличиваю: плач о грехах слышен отчётливо. Он не пугает откровенной горестью, наоборот, радует искренностью. Ведь где ещё можно увидеть десятки мужиков, которые, не стесняясь своих слёз перед собратьями, оплакивают утомлённую грехами душу? Для чего же приезжаем на Афон, если не для того, чтобы посмотреть на себя с духовной высоты Святой горы?

Такой взгляд на себя сначала пугает, а потом даёт надежду, что есть ещё возможность исправиться, если, конечно, правильно распорядиться афонским духовным багажом.

Вообще, размышляя о себе и о своих поступках, удивляешься, как ещё Господь нас терпит и милует. Его долготерпение поражает сознание, привыкшее судить половинными мерками. Не всегда, Господи, Тебя вспоминаю и очень редко отдаю себя и свою жизнь Тебе, Христе Боже мой, а лишь изредка и когда мне самому это выгодно.

Здесь же всё не так. Афонский монах себе совсем не принадлежит — ни телом, ни духом. Всё Христу и ради Христа. И это не громкие девизы и лозунги, а жизнь, пронизанная любовью к Спасителю, Богородице и своей истерзанной душе. Вот поэтому именно здесь ты можешь хоть на время стать честным созерцателем своего пути и принять решение не только в очередной раз покаяться, но и коренным образом измениться.

Вот такие мысли приходят во время богослужений на Афоне и в минуты общения с местными «жителями».

Но вот и эта, очередная служба закончилась, и теперь к делам бытовым, без которых не обойтись даже здесь.

Нет обеда — и слава Богу!

На завтрак были вкуснейшие спагетти с морепродуктами, разливали вино и угощали монастырской черешней.

Говорить, что здесь всё вкуснее и лучше, чем дома, было бы не очень корректно, но у местной кухни особый шарм. Наверное, где-то спагетти готовят и лучше, но только здесь их можно поесть из железных тарелок, запить из металлической кружки чистейшей горной водой. При этом стол полностью сервирован: на салфетках в соответствии с правилами этикета разложены вилки, ножи и ложки.

Обеда нет. Чего-нибудь перекусить, попить чайку или кофе можно, но у меня с собой ничего не оказалось, а просить не хотелось. И хотя эти дни без обеда не стали каким-то особым испытанием, и от чувства голода я не страдал, как это иногда бывает дома, но пару раз за день матушкину стряпню всё-таки вспоминал.

Многие скажут, мол, мы и так не обедаем, потому что много работаем, и так далее. Скорее всего, так оно и есть, но как переносим мы отсутствие обеда? Бывает, возмущаемся и даже злимся на обстоятельства, которые не позволяют поесть вовремя. Здесь же за это благодарят Бога и трудятся ради Него безо всякого сожаления и с радостью. Вот в чём разница. Поэтому отсутствие обеда переносится практически незаметно.

Счастье, когда ничем не обладаешь

Греки – народ многоговорящий, особенно мужчины. Но монахи никогда не допускают пустой болтовни. Если их спросят, ответят на вопрос, но не поучая каким-то сложным богословским истинам, а очень просто и понятно. Слушая афонских насельников, понимаешь, что вера наша православная вообще не несёт в себе сложных вещей и говорит только о том, что приводит человека ко спасению.

А как спастись — для этого достаточно просто посмотреть, как живут монахи. И не искать каких-то особенных старцев, живущих в удалённых кельях Афона, но просто сесть и поговорить по душам с любым из братий.

Несколько было у меня таких разговоров. Пытался записать их на диктофон, но ничего не вышло: то диктофон не включался, то уже по приезду домой пропал мой телефон со всеми записями. Так что не получится привести дословные их высказывания. Скажу лишь, что каждый из моих собеседников искренне признавался в любви к монастырю и ни один не жалел о своём жизненном выборе. При этом — у них ведь ничего нет, они ничем не обладают! А счастье так и вырывается из глубины верующего сердца.

Старец и разговоры о гробе

И всё-таки, день сегодняшний. Утром я узнал, что рыбалка переносится из-за непогоды.

Зато мне вручили новую рабочую одежду дохиарского монаха: короткий подрясник зелёного цвета из военной ткани — очень похожий на армейскую гимнастёрку военных времён, только чуть длиннее и с крестами на поясе. В таком виде и пошёл трудиться, куда отправит Геронда. А так хотелось ловить рыбу!

Особых послушаний в этот день для меня не было, поэтому занятие я себе искал сам. То кому-то ведро поднесу, то ящики переставлю, то поиграю с многочисленными местными собаками и кошками.

Кстати, здесь так много кошек не только из-за того, что их очень любит старец, но и потому, что в этих краях во множестве водятся мыши и змеи. Ими кошки и питаются, а то на постной монашеской кухне особо не прокормишься.

Днем я стоял у ворот монастыря, встречая и провожая паломников. Обычно приезжают группами, размещаются в гостинице, осматриваются, молятся на вечерней службе, остаются на трапезу, а вечером гуляют по монастырским улочкам. И разговоры у ворот бывают самыми интересными.

Приезжают в основном греки, православные славяне и ещё немного иностранцев, православия совсем не знающих. Сегодня всем «повезло», и у ворот их ждал сам игумен монастыря старец Григорий. Ему часто нездоровится, но в эти дни он был бодр и всё время проводил на улице: то на работах, то в беседах с паломниками.

Обычно старец сам начинает задавать вопросы. Особенно любит «помучить» священников. Спрашивает о личной жизни, о семье и детях. Интересуется, сколько детей, и если отвечают, что меньше четырёх, он искренне возмущается и спрашивает в ответ: а кто твой гроб понесёт? У гроба ведь четыре края, а детей — лишь двое.

Старец очень переживает, что в семьях мало детей, а в обществе много блуда и нечистоты, поэтому частенько разговаривает на эту тему, чтобы встряхнуть слушающих. Говорят даже, что после таких его разговоров у посетивших Афон по приезду домой детей рождается даже больше четырёх…

Старец не видит причин не иметь много детей — для него отговорок просто нет. Ведь не секрет, что даже среди православных людей царит неуверенность: квартиры нет, денег нет и не предвидится, куда же плодить нищету?! Но Богу, говорит Геронда, нужны люди, много людей, чтобы продолжать христианские традиции и сеять на земле мир. И он, без сомнения, прав.

Акулов в охоте на акул

И всё же, неожиданно, но сразу после ужина мы наконец-то отправились на первую рыбалку — ставить сети на ночь. Моей радости не было предела.

Я решил, что с такой фамилией, как у меня, вся рыба будет наша. Если в реках и озёрах улов мой, как правило, был не так уж и велик, то в море, я надеялся, на рыбака по фамилии Акулов непременно приплывёт посмотреть всё Эгейское море с главным хищником во главе.

Но не тут-то было. Вышли мы в море с монахами Теологисом и Никифоросом — молодыми людьми, но опытными монахами. Когда лодка отплывала от причала, казалось, что все вышли посмотреть на главных рыбаков побережья. Я даже забыл, что должен помогать ставить сети. Но после первого падения на орудия лова быстро пришёл в себя и стал вникать в суть рыбацкого дела.

За час мы поставили вдоль берега более двух километров сетей. Это показалось совсем не сложным: распутываешь сети, связываешь в единую нитку с большими поплавками, чтобы завтра было легче найти, и опускаешь за борт.

Уже стемнело, когда закончили. Я почувствовал себя участником большого и долгожданного дела. Но посмотрим, что будет завтра.

Книга, которой никогда не будет

Ночью, вспоминая лица собратьев-рыбаков, я подумал, что таких взглядов никогда не встречал. Их лица светились от доброты, во всех движениях была уверенность. Человека с таким взглядом редко встретишь на наших улицах. И это глаза не беззаботных и праздных людей, у которых по жизни нет проблем. Все бы так трудились, как местные монахи… Но это взгляд в небо, на Христа, Который улыбается в ответ и исполняет радостью душу.

Глаза излучали спокойствие и свидетельствовали о присутствии Царствия Божия внутри самого человека уже здесь и сегодня.

Если бы научились мы именно так смотреть на себя и на мир, наша жизнь могла бы быть совсем другой — более спокойной, мирной и человечной. И для этого совсем не обязательно уходить в монастырь. Достаточно полюбить Христа, как любят монахи, и принимать Богородицу в своём доме, как родную Мать.

Мои друзья-рыбаки улыбались как дети, а говорили, словно наученные самым высоким манерам. От них исходила абсолютная свобода, которая возможна только в Духе Святом.

Вообще лица здешних обитателей настолько красноречивы в своём молчании, что лучше всяких слов говорят о человеке и о его внутреннем мире.

Размышляя об этом, я подумал, какую книгу об Афоне можно было бы написать и издать. Вернее, писать, как раз, ничего и не пришлось бы, потому что книга состояла бы просто из портретов крупным планом, даже без имен — чтобы с каждой страницы на читателя смотрели глаза одного из местных жителей. Именно лица афонских монахов лучше любых слов рассказали бы об их жизни абсолютно всё, а их фотографии могли бы стать лучшей характеристикой современному христианству, к которому хочется принадлежать и стремиться всей душой.

Но такая книга вряд ли появится, потому что не станут афонские монахи позировать перед фотокамерой.

Этими мыслями я совсем разогнал сон. Так бы и просидел всю ночь в лодке, но меня не благословили на этот «подвиг» — сторожить сети. Когда уснул, не помню, но то, что снились стаи каких-то красивых рыб, это точно…

День пятый. Ядовитая рыбка и клыкастое чудовище

Утром я перепутал время и целый час ждал Теологуса и Никифороса на пустой пристани, встречая удивительный рассвет в полном одиночестве у тихого и спокойного моря.

Волны будто сами спали всю ночь и только сейчас стали пробуждаться, начиная свои набеги на холодный берег. Стайки небольших рыб лениво проплывали мимо пристани, подогревая моё воображение по поводу предстоящего, доселе невиданного улова.

Сам же рассвет я не смогу описать: не хватит слов, чтобы передать краски и оттенки. Но как же это было красиво! От такого зрелища меня буквально отрывали собратья-рыбаки, и мы сразу приступили к делу. Отвязали лодку, забросили в неё какие-то приспособления и обычные удочки. Распутав якорные снасти, в шесть часов утра вышли в море с надеждой на большой улов.

По ходу движения мне стали объяснять тонкости управления рыболовным процессом. Было интересно, но не всё получалось. Особенно хотелось, чтобы большой и доселе невиданный улов был связан именно с моим именем…

Наконец стали вытаскивать сети. Для этого на лодке установлены специальные лебёдки, которые помогают поднимать на борт целые километры сети. К моему сожалению, рыба попадалась редко и не совсем крупная. Уже ближе к берегу вытащили несколько довольно больших кефалей, но в Греции, как оказалось, она считается сорной рыбой. Была одна большая мурена, ещё какое-то чудовище с огромным клыкастым ртом и множество всякой разной рыбки весом до двухсот грамм с названием, которое мне так и не удалось запомнить.

Всего поймали около двадцати килограммов разной рыбы. Что и говорить: в моём сне рыба была крупнее и её попалось значительно больше…

Трудности начались, когда запутанные сети надо было сложить для удобной работы на берегу. Ещё сложнее оказалось выбирать из сетей рыбу. Я с трудом вынимал её из довольно мелких ячеек, пытаясь не повредить снасти. Мои друзья справлялись с этим в два счёта, а я уже начал волноваться и даже нервничать из-за своей неумелости.

Отец Теологус терпеливо показывал, как правильно и аккуратно распутывать, чтобы не повредить рыбу и руки. Оказывается, какие-то из рыбёшек являются по-настоящему ядовитыми морскими созданиями. Особенно противна и даже опасна была «скорпена» — небольшая, вся в иголках, причём ядовитых. Пару раз я укололся, и хотя остался жить, любви к этой рыбе у меня не прибавилось. Она, говорят, вкусна в супе и очень дорого ценится на рынке, но когда потом мне пришлось её ещё и чистить, я делал это без всякого удовольствия: эта тварь кололась даже мёртвой.

А вот и подвох

Провозившись пару часов на берегу и сложив снасти для просушки, мы были готовы показать наш улов главному кухарю – отцу Ефрему. Уложили рыбу в переносной холодильник, переложив специальными брикетами со льдом. Я готов был сам тащить этот ящик, но мои учителя-рыбаки меня пожалели, и мы втроём принесли холодильник в монастырь.

По дороге нам встретился игумен Григорий. Геронда похвалил нас за труды и благословил меня… чистить всю эту рыбу самому.

Такого я точно никак не мог ожидать! Вот это и есть тот «подводный камень» или «подвох», о котором я догадывался, но не думал, что он будет таким трудоёмким. И если ещё пять минут назад думал, что мы поймали очень мало рыбы, сейчас уже жалел, что её так много…

На кухне мне выдали нож, и затем часа четыре я чистил наш улов. Особенно тяжело давались эти ядовитые скорпены и мурена. Ох и намучился! Зато потом приятно было видеть целую кастрюлю свежей морской рыбы, почищенной своими руками.

Отец Ефрем проверил мою работу и нашёл пару рыбок, на которых остались маленькие чешуйки. Спокойным голосом он попросил ещё раз всё проверить и вычистить рыбу до идеального состояния, чтобы на этих сотнях рыбёшек не осталось ни одной чешуйки. Пришлось послушаться.

После всего чувствовал, конечно, усталость, но настроение было праздничным, оттого что смог быть полезным монастырю. Но что мои несколько часов работы по сравнению с постоянными трудами братии!

В келью вернулся около двух часов дня. После девяти часов непрерывных трудов только и мечтал о кровати. А они, мои партнёры по рыбалке, ещё пошли мешать бетон на новой стройке.

И так трудятся все монахи, несмотря на возраст и положение в монастыре. Если посчитать время, проведённое ими на службах и на послушаниях, получится не менее семнадцати часов постоянного трудового и молитвенного служения. И я не видел ни одного усталого лица. Все постоянно улыбаются, и это не показуха, а реальное состояние молящейся души монаха.

Почувствуйте себя королевой и царицей

В монастыре несколько мастерских и ещё ряд объектов, требующих постоянного внимания. Например, ежедневно нужно размещать и кормить несколько десятков, а то и сотню паломников.

На чем же держатся монахи в своём служении? В первую очередь, им помогает Иисусова молитва. Мы плывём в лодке, и я слышу, как братья творят Иисусову молитву. Келарь режет овощи и произносит еле слышное «Господи, помилуй». И так везде, во всём и со всеми.

Они могут остановиться и поговорить на разные темы, но у меня нет сомнений, что и в этот момент их ум занят Господом. Они общаются сердцем, поэтому и являются носителями Божьего Духа, вездесущего и милующего всех здесь живущих. Они и есть те самые современные духоносные отцы, жаждущие милости Божьей и прощения, которое и выражают сердцем в Иисусовой молитве: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя, грешного».

Без этой самой короткой христианской молитвы многие труды наши тщетны, несовершенны и носят характер больше не духовного творения, а редкого эмоционального вспоминания Бога. Именно Иисусова молитва больше всего на свете помогает жить, любить и строить свои отношения с Господом. Она и есть главная молитва труда!

И даже если здесь и отдыхают, то в это время поют псалмы и песнь «Богородице Дево, радуйся». Какой хороший пример: хочешь хорошо потрудиться, твори Иисусову молитву, а в минуты отдыха прославляй Богородицу. И будет всё по воле Божьей, благодаря Его милости и заступничеству Царицы Небесной!

Так что нет на Афоне особых секретов и загадок. Всё просто, как и всё на Святой Горе. Здесь живут, как и должны жить люди – совсем немного времени уделять для сна, еды и отдыха, а всё остальное время посвящать спасению Души, которая здесь, на афонской земле, чувствует себя королевой и царицей…

***

К вечеру у меня так разболелись пальцы, наколотые от рыбьих иголок и плавников, что от ноющей боли долго не мог уснуть. Но на улице я никого не встретил и, побродив часик по ночным «дохиарским улочкам», пошёл к себе благодарить Господа за прожитый день.

День шестой. Мои кухонные приключения

Ночью шёл дождь с грозой, на море был небольшой шторм.

В такую жару любые осадки, тем более, в таком изобилии, — явное проявление милости Божией. Во-первых, сразу стало холоднее, а во-вторых, наконец-то огороды получили долгожданный дождь. Здесь и так всё неплохо растёт, особенно фрукты – лимоны, апельсины, мандарины, гранаты, инжир, черешня и хурма. Гуляешь под этими деревьями и не веришь своим глазам, что всё это растёт и плодоносит круглый год. Правда, самому можно брать только то, что упало на землю — таков негласный порядок. Остальное собирают в своё время и ставят на столы в монастырских трапезных.

Можно представить, как после таких дождей оживёт земля на огородах, где в изобилии растут кабачки, баклажаны и прочие «заморские овощи», а также зелень. Например, кусты розмарина вырастают до метра высотой и выглядят как огромные шары небывалой ширины.

А вот какому дереву всё равно, какая погода, так это оливковому. На Афоне тысячи оливковых деревьев, и у каждого монастыря свои плантации. Многим деревьям уже сотни лет, а они всё плодоносят. Мне лично пока ещё ни разу не удалось поучаствовать в сборе урожая — бесспорно, одному из самых главных событий осени. Но знаю, что собирают оливки вручную, сбрасывая в большие сети, затем перерабатывают в маслобойнях или вымачивают и оставляют для длительного хранения в больших пластиковых бочках.

Что касается оливкового масла, то такого, как на Афоне, нигде больше нет! Самое вкусное блюдо, какое я пробовал на Святой горе, – это свежеиспеченный монастырский хлеб с местным оливковым маслом, которое приправляют специями и травами. Берёшь хлеб, опускаешь в эту смесь, и как же это вкусно! И не бывает трапезы, где на столе не стояли бы свежайшие оливки самого высокого качества.

Чистка фасоли в четыре руки

К чему это я? А к тому, что в этот день мне предстояло помогать на кухне отцу Ефрему — главному келарю (повару) монастыря.

Честно сказать, я очень люблю готовить, поэтому с удовольствием пошёл на кухню. Хотя неизвестно, что мне поручат делать. На рыбалке ведь не предупреждали, что придётся самому пойманную рыбу ещё и чистить…

Отец Ефрем принял меня без удивления, улыбнулся на мои слова, что я готов сам что-нибудь приготовить для братии, выдал фартук с ножом и посадил с другими послушниками чистить овощи.

Начали мы со стручковой фасоли. Какая это была классная фасоль! Стоило лишь оторвать корешок – и она сама рассыпалась. Правда, было её килограмм тридцать, но в четыре руки — с послушником из России Вячеславом, монахами Яковом и Исидором — справились за неполный час.

Затем предстояло почистить кабачки. Они оказались ещё красивее, чем фасоль. На это ушло тоже не больше часа трудов.

Работая, мы не замолкали ни на минуту. Хотя здесь и не приветствуется многословие, но просто не могли удержаться от общения. Я рассказывал о жизни в Киеве, а мои соработники делились впечатлениями от проживания в обители. Каждый из них в разное время и по самым разным причинам пришел на Афон. Причем ни у кого из них не было трагических ситуаций, от которых в монастырь сбегали — такие люди здесь в принципе не приживаются. Наоборот, в монастыри приходят, не убегая от невзгод, а прибегая к Богу с открытым сердцем для служения.

Так вот, у кого-то из моих сотрудников по кухне уже был опыт монашеской жизни в России и в Украине, а кто-то только здесь, в Дохиаре, стал иноком. Их рассказы были наполнены особой радостью оттого, что Господь благословил им жить на Афоне, исполняя монашеское послушание на пути к Богу. Как у меня веселилась душа, когда я их слушал!

Секреты отца Ефрема

Много болтая, мы не забывали и о труде. Почищенные овощи отдали отцу Ефрему. Он главный на кухне уже много лет. В прошлом — врач, и говорят, что в своё время был одним из лучших хирургов Греции. Но монахи не любят вспоминать своё прошлое. Так что вот уже много лет отец Ефрем кормит, а в случае болезней и лечит братию.

Не раз я наблюдал, как на трапезе он подходил к некоторым с таблетками в руках и настаивал, чтобы они принимали лекарства. Кстати, в монастыре есть небольшая больничная палата с необходимой аппаратурой, и даже уже завезено современное оборудование для зубоврачебного кабинета. Братия от лечения не отказывается, но и на лекарства всю надежду не полагает, принимая их как необходимую помощь для поддержания организма в бодром состоянии для молитвы и трудов.

У отца Ефрема есть свои рецепты, и кое-что я у него подсмотрел, чтобы вам рассказать.

Например, в то утро он готовил тушёную стручковую фасоль с чесноком в томатном соусе. А ещё на огромной сковороде, размером с большой обеденный стол, на чистейшем оливковом масле жарил рыбу, предварительно обваляв её в муке с толчёным чесноком.

Также готовил особенные рыбные тефтели. Для них берётся два сорта рыбы – одна похожа на ставриду, другая – филе морского окуня. Варёную ставридку мы до состояния фарша перебрали руками, выбирая мелкие косточки, а филе морского окуня нарубили на мелкие кусочки. Всё перемешали с чесноком, луком, разными специями и жарили на оливковом масле.

В огромной кастрюле отварили кабачки, для которых был приготовлен чесночный соус.

На стол так всё и подавалось: в одной тарелке кабачки, заправленные чесночным соусом, рядом тарелка с тушёной фасолью и рыбные тефтели. Неплохо, правда?

Опять неожиданности

Но и в этом моём послушании было то, чего я никак не ожидал.

Отец Ефрем посадил меня в машину и привёз на открытый склад, где в мешках лежал практически испорченный дождём лук. Запах был такой, что впору одевать противогазы. Я думал, что всё просто выбросят на помойку, но он предложил перебрать эти горы тухлого лука, чтобы выбрать более-менее нормальный.

В результате мы насобирали пару мешков. Такое послушание было менее приятным, чем чистить фасоль да кабачки, но делать было нечего, тем более, что сам келарь работал вместе со мной.

Уже на обратном пути в монастырь нам встретился паломник по имени Тим, из Норвегии. Отец Ефрем попросил его помочь нам почистить этот лук. Оказалось, парень впервые приехал на Афон, и вот первый встречный монах дал ему задание чистить лук, да ещё и не очень свежий. Мало того, Тим оказался владельцем ресторана под норвежской столицей, и вид местного лука ему явно не очень понравился. Но он согласился и с радостью принялся за работу. А так как я совсем не знаю английского, мне пришлось обучить его Иисусовой молитве… на русском, чтобы хоть как-то общаться. Так и прославляли мы вслух Христа в течение всего часа нашей работы.

Шестой день моего пребывания на Афоне подошёл к своему завершению, но впереди ещё была вечерняя служба и ужин, к которому я уже имел прямое отношение. На завтра мне пообещали очередной выход в море. Очень надеялся, что так оно и будет…

Так зачем же едут на Афон?

…Паломники вообще своеобразный народ. Например, я встретил здесь человека, который приезжает на Афон уже двадцать шесть лет. Он помнит, как ещё не было дорог, а машина была совсем аномальным явлением. От монастыря к монастырю все ходили пешком, и очень редко на мулах.

Сегодня паломники переезжают от одного монастыря к другому любым видом транспорта, если позволяют финансовые возможности. Часто ходят пешком, особенно, кто помоложе и не жалуется на здоровье. При этом суеты довольно много, и всё — от желания за короткое время посетить как можно больше монастырей.

Но ведь настоящее паломничество — это не беготня по святым местам, а молитвенный труд в длительной дороге ради духовного обогащения. Так ради чего мы паломничаем?

По опыту скажу, что настоящее осознание причастности к святыне приходит на третий-четвёртый день. Когда отходит в сторону эмоциональное восприятие новых мест, а в душе поселяется радость от причастности к молитвенному труду, который здесь стоит на первом месте.

Конечно, красота здесь потрясающая, особенно если брать во внимание побережье Эгейского моря — чистейшего во всём мире. А ещё здесь практически полная тишина — во многом благодаря отсутствию гостиниц и общественных пляжей. Весь берег находится в нетронутом состоянии сотни лет.

Никакое фото и видео не отразит живых впечатлений от созерцания этого. Дух захватывает от скрытых бухт и непроходимых лесов вдоль моря. И именно в этих местах расположены афонские монастыри.

Очень красиво, но разве только за этим люди едут сюда? Не менее красиво по всей Греции, да там ещё и с жёнами можно отдохнуть…

Когда впервые идешь на корабле вдоль берега, не понимаешь, куда попал: чистейшее море и скалы, в которые ещё сотни лет назад вмурованы монастырские постройки. Никаких намёков на признаки современной цивилизации. Ты возвращаешься в историю, которая никогда не была в прошлом, а всегда жила вечностью.

Кораблик останавливает на монастырских пристанях, и народ потихонечку разбредается по Афону. Позже все где-нибудь встречаются, проделав свой путь от монастыря к монастырю. Повторюсь — кто пешком (это лучше всего), кто на машине (это совсем неинтересно), а кто на маршрутках и автобусах, которых здесь уже довольно много. Так что перемещаться по Афону не так уж и сложно, но насколько нужна эта беготня по святыням?

Опять же, повторюсь: для первой ознакомительной поездки это нормально, а вот другие посещения нужно планировать с несколько, а то и кардинально иными целями. Практически всем, кто хоть раз побывал на Афоне, хочется ещё и ещё раз вернуться к любимым монастырям и святыням. И здесь уже надо уловить главное, ради чего Господь благословляет нас на Афон. Имею в виду послушания, выполняя которые, становишься одним из тружеников афонских монастырей.

Я уже говорил, что только на четвёртый-пятый день перестаёшь замечать природные красоты и начинаешь проникаться духом братской молитвы. Послушания вместе с братией позволяют пожить их жизнью, которая не просто кажется, а и является святой. И наступает время, когда и твой ум начинает очищаться от скверны плоти и духа, приобщаясь к тайнам Богообщения. Вот тогда и захочется не только познать и прочувствовать, но и сохранить на долгое время это состояние, чтобы хоть немного так же пожить у себя дома.

Только бегать по Афону не нужно. Ведь вряд ли тогда получится понять смысл афонской, а значит, кристально чистой, христианской жизни.

И ещё небольшой совет: не приезжайте на Афон большими компаниями. Толку не будет никакого, только наживёте себе расстройство ума и сердца. Лучше всего паломничать группами по два-три человека и обязательно со священником, чтобы можно было послужить молебны у святынь на своём родном языке.

Как живут монахи на Афоне

Всего на Афоне 20 монастырей и десятки келий. О том, как они живут, можно посмотреть на примере монастыря Дохиар.

Всего в обители 50 монахов в возрасте от 18 до 80 лет. Истории жизни каждого из них достойны более подробного описания, но здесь не благословляется вспоминать своё прошлое.

У насельников практически нет ничего своего — ни денег, ни другого какого имущества. Каждому выделена небольшая келья, в которой помещается кровать, столик и вешалка. На стенах иконы, на столике — Библия, Псалтырь и какие-то другие любимые книги. Из вещей — лишь ряса, подрясник да обувь, далёкая от модельного качества, можно сказать, из прошлого века.

Причём и то, и другое облачение может быть многолетней давности, в заплатах и потёртостях. На это никто не обращает никакого внимания. Но выглядят все пристойно и соответствуют своему особому образу жизни.

Жизнь братии заключена в непрестанной молитве, частых богослужениях и бесконечных трудах. В монастыре всё общее, каждый готов уступить своё место другому безо всяких разговоров и возмущений. Просто возьмёт свои вещи и уйдёт, куда ему скажут.

У каждого монаха своё молитвенное правило, которое ему благословляет ежедневно исполнять Геронда. В целом — это сто земных поклонов в течение дня и 1200 Иисусовых молитв по чёткам, в любое время суток. Кроме того, обязательное чтение Евангелия и Псалтыри. При этом братия внимательно следит за своим покаянным настроением, довольно часто исповедуются, и хотя бы один раз в неделю причащаются.

Так и протекает день за днём в непрестанной молитве к Богу, трудами во славу Божию и радостью в служении Спасителю.

Я зачем-то заглянул в интернет…

Но дни здесь кажутся растянутыми и не соответствуют суточному времени. Ещё обед, а как будто уже весь день прошёл. Поэтому неделя на Афоне для меня — как месяц в обычной жизни, но более насыщенный и удивительно интересный и полезный для души.

А ещё я сегодня зачем-то заглянул в интернет, который всё-таки спрятался у меня в телефоне, и совсем испортил себе всё афонское настроение.

Если в Киеве новости о войне в нашей родной Украине воспринимались с болью и сожалением, то с расстояния и высоты Афона, после таких бдений и общения с братией даже нейтральные новости «обо всём» казались просто убийственными для души. В словах сквозит явная ложь, притворство, человекоугодничество, выгода, зависть и даже открытая ненависть к своим согражданам. Господи, помоги нам!

***

Теперь долго не усну. Хотя накопившаяся усталость помогает преодолеть и эти трудные минуты переживаний за свою страну…

Окончание следует.

Фото архимандрита Саввы (Гамалий), протоиерея Александра Акулова, протодиакона Александра Плиски.

Источник